Японский блог "Сад Камней"

Японская живопись очень интересна и многогранна. В ней заложен внутренний уникальный мир это замечательной восточной страны. Когда смотришь на картины, то ощущение, что смотришь на что-то очень необычное.
—
Когда я шерстил интернет, то наткнулся на вот эту статью о принципах японской живописи. По мне так очень интересно написано (статья по катом).
—
Кстати в этом блоге можно оставлять комментарии. С радостью отвечу.
—
Японское искусство, как и религия, имеет своим предметом внутреннюю реальность. Художник раскрывает внутреннюю, а не внешнюю сторону жизни. В этом отношении он подобен мистику, но мистик ищет «жизнь изобильную», а художник становится творцом. Это творение является плодом «бракосочетания духа и материи», как сказали бы средневековые схоласты. Всякое творение определяется особенностями видения художника как творца, содержанием опыта, который преобразует художник-творец, и качествами духовности, которую он мечтает отобразить в своем творчестве. Является ли его абсолют божественной личностью или слепой силой? Какие человеческие способности помимо воображения ценит он превыше всего — веру, интуицию, разум или чувства? Можно ли подвергнуть анализу естественный мир, или он должен остаться таинственным? Пока мы не познаем существо Природы, Человека или Бога или, как говорят японцы, Неба, Земли и Человека, мы не поймем до конца искусство любой культурной традиции.
Что делает японскую живопись японской? Мы почти не пытаемся выразить это в словах, ибо искусство само по себе есть прямое и откровенное свидетельство о духе народа. Этот дух настолько очевиден, что мы редко спрашиваем себя, почему вот эта ваза греческая, а та скульптура индийская или почему вот эта человеческая фигура должна быть итальянской, а тот пейзаж — английским. Хотя характеристики духа самоочевидны, корни их скрыты от взора, ибо они погребены в изначальных ориентациях разных культур. Они суть нечто недосягаемое, в котором воплощаются мечты и чаяния людей; нечто неизмеримое, которое определяет ответы на три основных измерения опыта: природа, человек, божество. У каждой культуры имеются, по-видимому, свои характерные признаки. Разумность и телесная красота были сильными сторонами греческого искусства. Индусы же столь привержены религии, что в их искусстве религиозный символ переплетается с натуралистической чувственностью тропически-пышных форм. В искусстве Западной Европы повсюду преобладает акцент на человеческой индивидуальности и власти человека над материей. А что же доминировало в Японии? Ответ нам дается необычный и неожиданный.
Японцы смотрели на жизнь через призму не религии, философии или науки, а главным образом искусства. Кажется, что все прочие виды их деятельности были окрашены художественным мироощущением. Японцы предпочитали религии искусство жить в этом мире, рационализации — поэтическое мышление, дающее простор воображению. А вместо науки они следовали фантазиям астрологии, алхимии, геомантии и предсказаний судьбы. Если эти наблюдения кажутся излишне вольными, обратитесь к живописи, как таковой. Японская живопись никогда не была служанкой религии, за исключением периода наибольшего влияния буддизма — веры для Японии иностранной.

Она избегала ловушек разума, будь то греческая красота математических пропорций или современные правила чистой абстракции. Она избегала возвеличивания личностного «я», как это запечатлелось в экспрессионизме, романтизме или сюрреализме. И наконец, она никогда не ставила акцента на имитации посредством воспроизведения опыта в воображении. К сожалению, очень легко сказать, чем японская живопись не является, и чрезвычайно трудно объяснить, что же она такое.
Основная мысль этой работы заключается в том, что японская живопись отличалась совершенством художественной чистоты. Прочие традиционные отрасли знания в Японии нисколько не подменили собой художественного творчества, а два ведущих течения мысли особенно благоприятствовали процветанию искусства. Подобно тому как христианство и эллинистическая традиция сформировали наше, европейское искусство, в Японии два самобытных учения — конфуцианство и даосизм – создали тот культурный климат, в котором развивалась японская живопись. Разумеется, оба эти учения менялись в соответствии с запросами разных исторических эпох.
Дух даосизма в пейзаже сунского времени был только далеким отзвуком даосских фантазий ханьских рельефов, а конфуцианство Конфуция приобрело совершенно новые измерения в неоконфуцианстве. Тем не менее для каждой доктрины характерна известная преемственность развития, и соединение их образовало действительное содержание, форму и даже нюансы японской живописи. Что же было общего в этих учениях? Что в них определило само отношение японских художников к идеалу «бракосочетания духа и материи»? Они оба искали «внутреннюю реальность» во взаимопроникновении противоположностей. Там, где западная традиция установила бы антагонистические дуальности духа и материи, божественного и человеческого, идеального и естественного, классического и романтического, традиционного и прогрессивного и т.д., японцы стремились к посредованию. Это побудило Запад упрекать японцев в склонности к компромиссам, в следовании конфуцианской «середине» и в релятивистском подходе к опыту. Здесь не место обсуждать аргументы «за» и «против» японской точки зрения.